Свято место пусто не бывает.
По ночам там ветер завывает,
В полдень ночь кемарит в уголке.
Или забредёт какой прохожий,
На простого ангела похожий,
С посохом ореховым в руке.
Снимет он треух пятирублевый,
Огласит молитвою суровой
До камней разграбленный алтарь,
И придут лисица да волчица,
Чтобы той молитве научиться...
«Здравствуй, – он им скажет, –
Божья тварь».
Солнце глянет в чёрные отверстья,
Голуби, как добрые известья,
Разлетятся в дальние края.
Грянет с неба благовест усталый,
И заплачет ангел запоздалый...
«Здравствуй, – скажет, – Родина моя».
***
Хутор мой неперспективный
И покинутый давно!
Бьют косые стрелы ливня
В потемневшее окно.
Где моя родная хата,
Камни чистые крыльца,
Голос деда хрипловатый,
На стене портрет отца?
Хутор мой неповторимый,
Перед веком павший ниц!
И гонимый, и хулимый
Сворой грамотных тупиц.
И страдаешь ты, как прежде
Инвалид сплошной войны,
Как последняя надежда
Нашей горестной страны.
***
Бабушка байки такие знавала,
Мама мне песни такие певала!
Утренний хлеб не горчил.
Жизнь проходила – простая, святая.
Где же ты, радость моя золотая?
Мир этот тихо почил.
Внук не дослушает бабкиной сказки,
Дочь не научится мамкиной пляске,
Где уж ей кашу сварить!
Сын не закончит отцовой работы,
Лёжа похмельным с утра до субботы…
Не о чем тут говорить!
***
Чахлый ельник да болотца.
Да ведёрко у колодца.
Заночую, где придётся,
На родимой стороне.
Я пойду по тем дорожкам,
Где ходили мы с лукошком.
Постою под тем окошком,
Где стоялось раньше мне.
***
Зашумят молодые осины,
Закричат коростели вдали,
И себя я почувствую сыном
Этой русской родимой земли.
Где петух, словно солнце златое,
Вдруг взлетит на вершину плетня, –
Это чудо такое простое
Пробуждает сквозь годы меня.
И журавль над холодным колодцем
Головой будет долго качать, –
Не страдать мне,
А надо бороться
За Великую Родину-мать.
Потому,
Когда громкое эхо
Станет звать на другом берегу...
Никуда не смогу я уехать,
Бросить Родину я не смогу.
***
Здесь говорят не «творог», а «творОг»,
Пьют чай из блюдца с сахаром вприглядку
И, по слогам читая слово «Бог»,
Справляют жизнь по старому порядку.
Подённый труд с погодою в борьбе,
Жизнь вопреки злодеям и дорогам,
И если жалость – жалость не к себе,
А к сгинувшим по войнам и острогам.
Пойти вперёд – ни огонька окрест,
Назад взглянуть – тьма разливает реки.
Всю жизнь свою бежал из этих мест,
А оказался вросшим в них навеки.
***
Не искал, где живётся получше,
Не молился чужим парусам:
За морями телушка – полушка,
Да не весело русским глазам!
Может быть, и в живых я остался,
И беда не накрыла волной
Оттого, что упрямо хватался
За соломинку с крыши родной.
***
ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОЛЁТ
В России дожди проливные,
Деревнями осень бредёт.
Зовут в небеса позывные –
Прощальный полёт...
Прощальный не значит – последний,
У песни есть новая жизнь.
Кружись, мой листочек осенний,
Держись, моё сердце, держись!
Кто в истины верит святые –
К тому есть особенный счёт.
Простите,
Мы люди простые,
Мы – русский народ!
***
Там рыбы на деревьях гнёзда вьют,
Вода идёт в садовые калитки.
И колокольни страшные встают
Со звоном, переплавленным на слитки.
Прощай, моя земля… Под гнётом вод
Кладбищам нет уже ни гроз, ни молний.
Кресты, что потеряли небосвод,
Ещё темнее стали и безмолвней.
И становлюсь чужим я сам себе,
И сам себя уже не понимаю!
Прощай, земля… Из многих бед –
Тебе досталось худшее. Я знаю…
И мёртвых предков крик – как зов: спаси!
Так в рудниках живые Бога молят,
Так стали дном морским поля Руси,
Её дворы, её былые боли.
Там рыба на деревьях вьёт гнездо.
А избам не рвануть на горле ворот.
И глупый сом сквозь окна смотрит в дом –
Так смотрит сумасшедший из-за шторы.
Ты больше не увидишь небосвод –
Княжной опальной в чёрном каземате.
Прощай, моя земля… Под шалью вод
Ты мной отпета, ласковая Мати…
***
СЕЛЬСКИЙ АНГЕЛ
Церковь закрыта в двадцать восьмом,
школа – в две тысячи пятом.
Плавает пух сорняков над селом,
силясь приткнуться куда-то.
Женщина выйдет, бледна и худа,
встанет босыми ногами,
время счастливое вспомнит, когда
бомбой нейтронной пугали.
Сорок семей: погибать по одной –
самая худшая участь.
Лучше накрыло бы общей волной,
померли б вместе, не мучась.
Тихо отпрянет куда-то во мглу,
в тёмные, старые сени.
Тянется длинный асфальт по селу,
Взрытый пучками растений.
Церковь стоит посредине села,
церковь пустая, сквозная.
Липа ветвями её обняла,
купол собой заменяя.
Ясен и светел над ней небосвод,
солнца и влаги хватает.
Ангел, сказали мне, в липе живёт
и по ночам вылетает.
Чудится: робкий, неслышный, простой,
смотрит всевидящим оком,
кружится долго над фермой пустой,
над обесточенным током.
Белые крылья сложив в вышине,
смотрит и шепчет, рыдая:
«Братья и сёстры, идите ко мне,
в двери небесного рая!
Там, в лучезарной долине из роз,
я вас от горя укрою.
Надо – построю вам новый колхоз,
новую школу открою!»
Спит население, лишь от души
хор насекомых стрекочет.
Невыразимо они хороши,
краткие летние ночи!
И, уставая бессильно сгорать,
падают звёзды в осоку.
Полно, никто не хотел умирать
по отведённому сроку.
***
В ДЕРЕВНЕ
В России царствует разруха,
И, к ней привычная давно,
Как Богородица, старуха
Глядит в забытое окно.
В старинных стенах прокопчённых,
Уже давным-давно одна,
Она детей своих учёных
Перебирает имена.
Ты встретишь взглядом
Лик иконный
И оправдаешься с тоской:
Не прирастает старый корень
На почве новой, городской.
Но ты приехал, не затем ли,
Чтобы понять, как дальше жить?
Хмель
Так обвил
Телеантенну,
Как будто хочет задушить!
***
Земля моя!
Ты вместо колыбели
Меня качала в алых клеверах,
А над тобою
Жаворонки пели,
Невидимо качаясь на ветрах.
Жар-птицей детства
Ласточка летала,
Котёнком ветер ластился к лицу,
Покуда мать
В лугах стога метала
И плакала украдкой по отцу.
Узнал я дух твоих сырых
Землянок.
Дорогу в школу – в восемь долгих вёрст,
Их пролетал в мороз я,
Как подранок,
Не замечая ни луны, ни звёзд.
Ты дождь пила,
Ты в засуху кричала,
Меня будила с первым петухом.
Какую ж тяжесть
Ты в себя впитала,
Когда легла
На материнский холм…
***
У нас тут липы пахнут мёдом,
И лужа в небо влюблена,
И за соседским огородом
Растёт на яблоне луна.
Ты приезжай. Забот не стоят
Увивы кухонь городских.
У нас в бору кукушка стонет
О кукушоночках своих.
А жизнь такая, жизнь сякая.
Она медова и страшна;
Ежесекундно утекая,
Прекрасна всё-таки она.
И только здесь, где пόля – вволю,
Душа, страдая, познаёт
И липы голос колокольный,
И взгляд старухи у ворот.
***
Всё как в древности: ночь да деревня,
Пятистенок, да печь, да окно;
Внучка с бабкою, ветер да время…
Бабка знает: уходит оно.
И не жаль, да расстаться не просто
С буйным ветром в родимом краю,
Что приносит с равнин и погостов
Одичалую песню свою.
Он поёт, а она втихомолку,
Прижимая ребёнка к себе,
Богу молится…
– Бабушка, волки!
– Что ты, милая, ветер в трубе…
Всё как в древности: дикое пенье,
Ожиданья тягучий застой;
И над всем, словно чудо прозренья,
Примиренье с любою судьбой.
***
А снегу, снегу намело
До самых окон.
В избе просторно и тепло,
И кот под боком.
На печке варежки лежат,
Унты и шапка.
По потолку, огнём дрожа,
Бежит лошадка.
А где-то в небе далеко
Луна – как перстень.
А в доме пахнет молоком
И мокрой шерстью.
Мороз наплавил на стекло
Свои узоры.
И всё беседы за столом
Да разговоры.
Зима лютует, точит меч,
Куёт доспехи.
И щёлкает ворчунья-печь
Во рту орехи.
***
МУЖИК
Недавно в гости не просили –
Сегодня грабят.
Вороньё,
Не надо каркать о России,
Вы трижды предали её.
Кровь полевая не остыла.
Непостижимо:
Не враги –
Извечные каптёры тыла
Опять сгибают в три дуги
Того, кто мыкал все напасти,
Да в самый смак,
Да в самый шик
Тебя, Архангел серой масти,
Российский спившийся мужик!
Не от трудов душа сломалась,
От вечной лжи
Ты сдал хребтом,
И если б выпрямился малость,
Стоял бы в уровень
С Христом.
***
И до глубинной деревеньки
Дошли раскол и передел:
У вас – всю ночь считают деньги,
Мы – без гроша и не у дел.
Вы натянули шапки лисьи,
И шубы волчьи вам – к лицу,
Мы – воспитали, вы – загрызли,
Мы – на погост, а вы – к венцу.
Такое звёзд расположенье,
Таких «указов» звездопад:
Вы – в господа, мы – в услуженье
Да на работу без зарплат.
На вашей улице – веселье:
Еда – горой! Вино – рекой!
Святые звёзды окосели,
Смущаясь вашею гульбой.
У вас всю ночь огонь не гаснет,
У нас – ни зги во всём ряду:
На нашей улице – не праздник.
Но я на вашу – не пойду.
***
Я вновь иду к своим истокам:
Суди меня, родимый дом,
Своим крутым,
Своим высоким
И самым праведным судом!
Судите, горькие осины,
И ты, седая лебеда,
Как судит мать
Родного сына,
И то, наверно, не всегда.
Я припаду к землице милой,
К порогу отчему прильну:
– Судите!
Больше я не в силах
В себе носить свою вину!
Мне острый нож –
Очаг без дыма,
Пустое поле без межи.
Ты узнаёшь меня, родимый?
Скажи.
Хоть что-нибудь скажи!
Ведь я же ел твой хлеб когда-то,
Играл у твоего плетня.
Ты вспомни.
Смотрит виновато,
Видать, не узнает меня.
***
Я иду по деревне.
Деревня пуста:
Ни старух, ни детей,
Ни крыла, ни хвоста.
Всё уходит в песок:
Подрастают пески.
На песках-бодряках
Подрастают лески.
Мало нас среди этих
Лесков и болот:
Обесплотился
Дружбы народов оплот.
...Продираюсь, как ворог,
К деревне пустой.
Травостой вкруг избушек,
Густой травостой.
Детства, юности сны
Обступают меня,
Клеверами-коврами
Укрыв, полоня.
Подчиниться? Остаться?
Связать эту нить?
Только нас здесь не станут,
Чужих, хоронить. –
Мы чужие. И звук
Наших новых имён
Тонет в русских краях,
В дебрях чудских племён.
...Печь.
Дровищи, снежищи,
Сибирь. Холода.
Наши дети уже не приедут сюда?
Все ключи подо льдом:
Не отрыть, не открыть.
По-над миром моим
Зарастания прыть:
Ни старух, ни детей,
Ни крыла, ни хвоста...
...Я иду по деревне:
Деревня пуста.
***
Доноры были.
Теперь – обескровлены.
Жилы опали.
Нет сил закричать.
Сеяли. Жали.
Рожали. И строили.
Кабы до капли из нас не качать
Кровушку,
Нужную городу, городу!
Мы бы, возможно,
Ещё поднялись...
Молча уходим.
Молчания золото
Тут же сгребают
Как плату за жизнь.
Сгинем –
Безмолвно. Печально.
Беспамятно.
Наши дворища
Репьём зарастут.
Наши надгробья –
Песчано-бескаменны –
Воды и годы
Бесследно сотрут.
***
Снова в мире одно:
Раня русское сердце,
Бьётся вьюга в окно,
Словно хочет согреться.
В хате холод стоит,
Вьюге в раме оконной
Виден строгий старик
На куту под иконой.
И с испугу она
Понеслась меж деревьев,
Но живого окна
Нету в мёртвой деревне.
Стылый пепел в печах.
И, дрожа от испуга,
Одиноко в полях
Плачет русская вьюга.
В горьких муках своих,
Раня русское сердце,
Бьётся вьюга в мой стих,
Словно хочет согреться.
У судьбы на краю
Плачу, петь не желая:
В самом русском краю
Только вьюга живая...
